Редко кому удается сохранить до склона лет детскую любознательность и активную любовь к жизни, желание продуктивно работать и помогать молодежи, передавая ей свои знания. Этому человеку такие качества свойственны в полной мере. Судьба Иосифа Израилевича Мильштейна, доктора технических наук, профессора, прошедшего в юности трудные испытания войной, благодарит его долгими годами, наполненными жизнью.
Иосиф Мильштейн:
... Еще несколько лет назад, с тех пор, как я поселился в южнонемецком городке Туттлинген вместе с семьей сына, я вел интенсивный курс математики для старшеклассников в гимназии имени Канта. Но ситуация с ковидом заставила меня отказаться от непосредственного общения с молодежью. Я занимаюсь со школьниками из далекой Австралии через Интернет. И это, несомненно, приносит пользу им и дает мне возможность продолжать преподавательское дело. А репетиторством я стал заниматься в Бремене, с тех пор, как мне исполнилось 80 лет, после переезда в Германию. Пришлось мне здесь поколесить. В Вюрцбурге, когда я туда перебрался, в университете узнали, что я был участником создания советской лунной ракеты. Меня стали приглашать читать там лекции и проводить практические занятия по высшей математике и авиационно-космической тематике. Приглашали и в народный университет города, и в Берлине пришлось выступать на конференции Общества изучения космоса. Ощущение нужности, профессиональной востребованности на чужбине позволяет вспоминать с большим теплом о годах, прожитых в Бремене и Вюрцбурге.
─ На каком языке вы общались со студентами университета?
─ Конечно же, на немецком.
─ Где вы так хорошо успели выучить язык?
─ Для того, чтобы ответить, мне нужно вернуться в пору моей юности, если не детства. Ведь я родился в Одессе, в далеком 1920 году, где многие горожане хорошо знали идиш и общались на нем. А идиш, как известно, диалект немецкого языка. Родители мои не учились в школах, семья была бедная. Но благодаря моей маме, Сабине Иосифовне Гарбер, я приобщился к чтению русских книг, до которых она сама была большая охотница. В школе учился упорно, очень хорошо, был победителем одесских школьных математических олимпиад. Школу окончил круглым отличником и получил право поступать в вуз без экзаменов. В ленинградских институтах я получил отличные знания по базовым техническим дисциплинам и первичные знания иностранного языка. А потом война, это особое время, отдельный разговор. После войны, в середине пятидесятых годов прошлого века, мне, уже молодому инженеру, сотруднику Центрального института авиационного моторостроения, поступило предложение главного конструктора авиадвигателей Н. Кузнецова на работу в его ОКБ. Мне захотелось участвовать в интересном новом проекте. Я с семьей переехал в город Куйбышев, теперь Самару. Там, в качестве начальника бригады довелось работать с группой немецких инженеров, техников и рабочих, привезенных из Германии по условиям репараций. Задачей ОКБ было создание мощного турбовинтового реактивного двигателя для дальнего тяжелого бомбардировщика. В короткий срок двигатель был создан и установлен на самолетах Ту-114 и Ан-12, которые служат в военно-транспортной авиации до сих пор. Я же смог не только совершенствоваться в профессии, набираясь опыта у зарубежных коллег, но и улучшить знания их языка.
─ Чем для вас стали годы войны?
─ Сказать, что это было время тяжелейших испытаний, значит, ничего не сказать. Посудите сами: в моей военной биографии в перерыве между периодами учебы ополчение, армия, фронт, госпиталь, демобилизация как студента, имеющего бронь, добровольно ушедшего на фронт и возвращение в Ленинград, к тому времени блокадный. Задача: жить или умереть с голоду, решена была без меня. Одессит по духу, не только по рождению, я старался не сдаваться. Судьбе было угодно оставить меня в живых. Но война отняла у меня дорогих и любимых людей. В Одессе от рук оккупантов погибла моя мама, двоюродная сестра с малолетними детьми, другие родственники, а в блокадном Ленинграде я потерял свою первую настоящую любовь, возможно, невесту. Со своей избранницей, Верой Туханиной из Краматорска, я познакомился на втором курсе института железнодорожного транспорта ЛИИЖТ. До того, как началась война, я был уже переведен во вновь организованный в Ленинграде авиационный институт. Туда собирали отлично успевающих студентов из многих технических вузов города. К слову сказать, учили нас очень хорошо. Я на всю жизнь остался верен своему делу, избранной специальности.
Моя девушка осталась в ЛИИЖТ, была мобилизована, как медсестра. Она спасала в блокадном городе детей, у которых от голода погибали матери. О дальнейшей ее судьбе мне не удалось ничего узнать. Все мы, юные студенты, сразу поняли ужас происходящего: война - это уничтожение, гибель людей, гибель науки и культуры. Поэтому всю сознательную жизнь в СССР, а потом в России люди моего поколения повторяли «только б не было войны». А ценность великой той победы над нацизмом переоценить невозможно.
─ Как вам удалось выжить в той кровавой мясорубке?
─ На войне я неоднократно чувствовал, как меня убивают: расстреливали с воздуха нас, студентов-ополченцев. На невском пятачке, куда минометную роту, в которой я служил, направили в конце октября 1941 года, атака была за атакой. Кругом трупы, иногда миномет некуда было поставить. Ночью морозно, да и днем холодно, голодно. Сухарь в день, и хорошо, если суп доставят с другого берега Невы. Чаще приходилось обходиться. Потери были в частях огромные. Меня тоже ранило. В госпитале узнал о приказе Сталина N3-500: отозвать с передовой студентов вузов, имеющих оборонное значение. О бедствиях блокадников знают все. Студенты же не только учились, но и работали в студенческой мастерской, переоборудовали снятые со сбитых самолетов авиамоторы в танковые. Ослабленные голодом, холодом, болезнями мы еле передвигались, как в замедленном кино. Некоторые ребята умирали тут же, в цеху. Тогда выжили только благодаря рабочей карточке на хлеб.
Мне пришлось вместе с другими эвакуированными студентами уже в феврале следующего года по льду Ладожского озера добираться в тыл. Из моей группы в 102 человека в город Иваново за линией фронта прибыло лишь 64 человека. Позже я был переведен в Алма-Ату, куда эвакуировали Московский авиационный институт, где нам предстояло получать знания. Далее напряженная учеба, работа на строительстве гидростанции на реке Алмаатинка. Тяжелое было время. После реэвакуации института в Москву нам, комсомольцам поставили задачу помогать фронту работой в тылу, да и заработать на жизнь было необходимо. Во внеучебное время разгружал баржи в порту Химок. Ночами делал свою дипломную работу. В июле 1945 года я получил в МАИ диплом с отличием. Как сталинский стипендиат я имел право выбора распределения, но поиски работы были трудными. Мне отказывали без объяснения причин. Прошло достаточно много времени, пока я вновь оказался в родной авиационной, а впоследствии, в космической стихии.
─ Как сложилась ваша деятельность по космической тематике?
─ Главный конструктор авиадвигателей Н.Д. Кузнецов возглавлял ОКБ, в котором я оказался по его предложению. Мы занимались проектированием и созданием на опытном заводе мощных авиационных турбовинтовых двигателей (ТВД). Аналогов этим двигателям в мире тогда не существовало. Созданные нами двигатели остались непревзойденными до сих пор. Они эксплуатируются и в современных самолетах. Это была далеко не единственная задача, которую мы успешно решили. На научных материалах этой работы я защитил кандидатскую и докторскую диссертации. Авторитет ОКБ стал настолько высоким, что с началом космической эры ОКБ было привлечено к созданию крупнейшей ракеты, предназначенной для высадки людей на Луну.
Главным конструктором этой ракеты был академик Сергей Павлович Королев. Именно он поручил ОКБ создать жидкостно-ракетные двигатели для ракетного носителя, способного вывести на лунную орбиту ракету с лунным кораблем. Аналогичный проект делали и в США. Опыта по созданию таких устройств ни у кого не было. От нас требовали в кратчайшие сроки достичь успеха в разработках. Партийные боссы, не понимая специфики проектирования и производства, требовали завершения работ к праздничным датам. Но в науке путь к истине не всегда прямой, требовалось создавать образцы и перепроверять результаты созданного. С нашей стороны было готово почти все. Однако после смерти Сергея Королева академик Валентин Глушко закрыл наш проект. Тем самым он свел счеты с покойным академиком. Мы могли бы стать вторыми на Луне после американцев. Но не случилось...
Параллельно с работой в ОКБ я 30 лет преподавал в Куйбышевском авиационном институте. После был профессором в строительном институте на кафедре сопротивления материалов, а затем создал и возглавил в Экономической академии Самары кафедру теории вероятностей и математической статистики.
─Расскажите, пожалуйста, какие моменты высшего удовлетворения, настоящего счастья в вашей жизни особенно памятны.
─ Задачи, которые передо мной ставила жизнь, я решал успешно. Очень рано понял: всегда начинай решение с себя. Помнятся счастливые времена учебы в довоенное время, Само участие в космическом проекте, работа в выдающейся команде делала нас счастливыми. Моей женой, любовью всей жизни стала коллега, инженер авиационного КБ Татьяна Кучинская. Ей удалось за три года моих ухаживаний преодолеть отторжение родителей против «безродного космополита». Именно она подарила мне счастье в личной жизни и сына Володю. Творческие порывы мне были свойственны не только в науке и технике. Я с удовольствием играл на мандолине и слагал стихи. Хоть все это теперь в прошлом, могу сказать о себе, что был счастлив...
Беседовала Елена ГРИНБЕРГ.
Об этом говорит Германия:
Новые сроки подачи налоговой декларации
Кто и когда получит компенсацию 300 евро за рост цен на энергоносители
Владельцы или арендаторы: кто оплатит налог за выбросы CO2
Забудем о дружбе между городами?
Эксперты ADAC выяснили, когда дешевле всего заправлять машину
Застрахованных в государственных медкассах ожидает "цунами отчислений"