ЕЛИЗАВЕТА Блюмина: «Нормальной концертной деятельности сейчас практически нет...»
Берлинская пианистка Елизавета БЛЮМИНА, известная пропагандистка творчества композиторов Вайнберга, Сильвестрова, Фрида, Уствольской, Канчели, основатель Фестиваля камерной музыки в Гамбурге, а с некоторых пор еще и художница, живет в Германии уже более 25 лет. Она является лауреатом нескольких немецких музыкальных премий, в том числе, самой престижной среди исполнителей классической музыки «Echo Klassik». О том, как сложно приходится музыкантам в нынешние времена, и о своих новых проектах она рассказала в интервью «МК-Соотечественнику».
─ Елизавета, говорят, что мы живем в экстремальное время, и каждый этот «экстрим» ощущает по-своему?
─ Очень даже ощущаю! Наш фестиваль камерной музыки в Гамбурге, который должен был состояться в ноябре, отменен. Это было не мое решение. Все эти месяцы я пыталась убедить моего партнера, с которым мы организовали этот фестиваль десять лет назад, оставить хотя бы три концерта из семи запланированных. У нас была замечательная программа, нас должно было записывать радио. Но он, как человек, отвечающий за финансовую часть фестиваля, не согласился даже на один, единственный концерт, на котором я очень настаивала. Я понимаю, он предвидел, что именно в ноябре пойдет вторая волна эпидемии, и концертные залы закроют совсем. А мы потратим деньги на рекламу, буклеты, билеты, которые придется возвращать.
Сейчас многие музыканты оказались в очень трудном положении. Нормальной концертной деятельности практически нет, и неизвестно, когда она начнется. Люди реально сидят без денег. Почему я настаивала на проведении хотя бы одного концерта в Гамбурге? Потому что хотела посвятить этот концерт свободным художникам, музыкантам, таким же как я. Я готова была переделать программу, позвать других участников. Именно тех, у кого нет постоянной работы, и они могли бы хоть что-то заработать. Но, к сожалению, мой немецкий партнер, чувствуя приближение пандемии, был против любых концертов, даже с такой благородной идеей солидарности с коллегами, попавшими в трудное положение.
─ Но ведь власти помогают людям искусства. Еще в конце марта правительство ФРГ объявило о быстрых и довольно значительных выплатах для поддержки артистов…
─ Да, изначально политики говорили: вы нам очень нужны, культура нужна! И было очень правильное решение – выделить свободным художникам, артистам-«фриланцерам», то есть тем, у кого нет постоянной зарплаты, серьезную помощь. Однако, как говорится, было гладко на бумаге, да забыли про овраги. Не был принят закон, регламент, как выдавать эту помощь.
─ Но ведь и власти действовали в чрезвычайных обстоятельствах. Финансовая помощь тем же артистам нужна была срочно! Здесь не до выработки регламента, на что мог уйти еще месяц, а то и два…
─ Понимаю! Но в результате помощь досталась только тем, кто первым подал заявку. Очень многие опоздали, потому что просто не знали, где и когда подавать эту заявку. И не получили ни цента, деньги быстро закончились. К сожалению, было много мошенников и шарлатанов, получивших эту помощь по два, а то и три раза. А политики заговорили о том, что и представить не могли, как много оказалось этих «свободных художников».
Все правильно, мы были самодостаточные, не висели на шее у государства, не регистрировались на разных биржах труда.
─ То есть получается парадоксальная вещь, если свободные художники не доставляют проблем государству, не обращаются за социальной помощью, не регистрируются на биржах, то их вроде бы и не существует?
─ Да, получается именно так! Вот если ты действительно бедный музыкант, из разряда мало востребованных, то у тебя все нормально. Всю жизнь сидел на социальном пособии, государство оплачивало тебе квартиру, ты ничего не имеешь, и не вкладывал деньги ни в какие проекты, то можешь чувствовать себя отлично! Продолжаешь получать социал, государство оплачивает тебе жилье, и твоя жизнь практически не изменилась. А вот если человек пытался чего-то достичь, изматывался на трех работах, чтобы встать на ноги, и в результате вылез из этого состояния несчастного безработного, то тебе говорят: «Извините, вам помогать не будем, у вас и так все в порядке».
А что это значит в моей конкретной ситуации? Мои гонорары за концертную деятельность, на которые я рассчитывала, пропали неизвестно до какого времени. У меня кредиты, связанные с организацией концертной деятельности и покупкой дорогого музыкального инструмента для сына. Фестиваль в Гамбурге отменен…
─ Вы знаете, я не раз слышал, что в этот кризис больше всего пострадал средний класс музыкантов. У очень известных исполнителей, крупные суммы на банковских счетах, у бедных ─ твердое социальное пособие. А средний класс завис между двух берегов. Извините за нескромный вопрос, а как вы лично выходите из этой ситуации?
─ У меня, к счастью, есть выход, продаю свои картины. И довольно успешно…
─ Знал, что вы увлекаетесь живописью, но что ваши картины продаются, выставляются, для меня новость. То есть вы сегодня не только музыкант, но еще и художник?
─ Художник, это слишком громко сказано, но живопись точно стала моей второй профессией. Все получилось достаточно спонтанно. Коллега, с которым мы вместе выступаем, часто слышал от меня, что я ─ синестетик, то есть вижу каждую ноту, каждая имеет для меня свой цвет. Это было так всегда, с самого детства. И вот, как-то лет пять назад он подарил мне краски, и сказал: «Рисуй!». Как говорится, пути назад не было (улыбается). Тем более, что я человек очень любопытный, и, действительно, решила попробовать. И оно пошло. Причем пошло так хорошо, что стало второй профессией. Мои картины покупаются в разных странах. Люди говорят, что мои картины дают им позитивное настроение. Ну а сейчас, когда концерты отменены, и я не получаю, гонораров как пианистка, живопись дает мне возможность держаться на плаву.
─ Елизавета, заметьте, что мы сейчас с вами говорим о нынешнем экстремальном времени. Но если вынести за скобки все эти проблемы, вызванные пандемией, то, похоже, ваша творческая карьера в Германии сложилась удачно?
─ Думаю, что да. Мне удалось реализовать себя и в музыке, и в живописи, и даже как организатору музыкальных фестивалей.
─ Как вы оказались в Германии? Вам чем-то помогало, что вы из России, или, наоборот, мешало?
─ Я оказалась в Германии в 19 лет. И это было совершенно случайно. Участвовала в конкурсе молодых пианистов, получила первую премию, и мне дали стипендию. Так я попала в гамбургскую консерваторию, в класс Евгения Королева. Это замечательный пианист из Москвы. И хотя позже я была его ассистенткой, на первых порах наши отношения были несколько натянутыми. Королёв был человек достаточно холодный, сосредоточенный на музыке. И вот представьте, когда я приехала, был ноябрь, а нужно знать, что такое ноябрьская погода в Гамбурге. Можно сравнить ее с питерской. Хмуро, холодно, постоянный ветер, ни одного слова по-немецки, никаких друзей. И когда я пришла к нему, чтобы поговорить с ним чисто по-человечески, в надежде, что он меня, как соотечественницу, поддержит, вдруг услышала: «Идите заниматься». На этом как бы все закончилось, я поняла, что никакой поддержки ждать не стоит. Но я у него осталась, я у него училась, потому что он, действительно, прекрасный пианист.
─ То есть трудностей в самом начале хватало?
─ Более чем! Понимаете, я потеряла сначала очень много времени, потому что пыталась найти тот уют, от которого уехала. Но я поняла, что если буду все время ностальгировать, ездить в Россию, то не смогу адаптироваться в Германии и выучить язык так, чтобы стать здесь полноценным членом общества. И мне это удалось. Именно потому, что я не замкнулась, не попала в какое-то языковое гетто. В Гамбурге я с самого начала пыталась говорить только на немецком. Это было очень сложно, но именно хорошее знание языка позволило мне продвинуться дальше.
─ Вместе со своим мужем вы жили в Испании, Швейцарии, Америке, Италии, Ирландии, и, в конце концов, вернулись в Германию, почему?
─ Я думаю, с точки зрения музыканта, Германия ─ это лучшая страна. Здесь есть очень много возможностей, много театров, много оркестров. А главное, есть огромное количество людей, просто фанатично преданных классической музыке. Безусловно, сейчас эта ситуация меняется, и не в лучшую сторону. То поколение, которое ходило всегда на концерты, которое поддерживало классических музыкантов, уже пожилое. Мы это видим в концертных залах. И неизвестно, будет ли другое? Будет ли новое поколение молодых слушателей, которые с таким же энтузиазмом будут ходить на концерты. Но, в любом случае, мне нравится немецкая ментальность! У немцев все четко и ясно. Я очень люблю ясную ситуацию, это удобно для работы. Если мне говорят, так не получится, то я понимаю, так, действительно, не получится. И не нужно терять время, нужно просто идти в другое место, другим путем.
─ За что вы получили самую престижную награду среди исполнителей классической музыки «Echo Klassik»?
─ За запись произведений французских композиторов с моим трио «Ensemble Blumina». Рояль в сопровождении гобоя и фагота. В Германии потрясающие духовые! Здесь же колоссальная традиция игры на духовых инструментах. Если у нас раньше, в Советском Союзе, чуть ли не в каждой второй квартире стояло пианино, то в Германии в каждом провинциальном городке, почти в каждой деревне есть свой духовой оркестр. И кстати, это было одной из причин возвращения в Германию нашей семьи. Мой младший сын рано увлекся музыкой, играл на фаготе. И в какой-то момент стало очевидным, что хороших преподавателей по классу фагота можно найти только в Германии.
─ Можно ли сравнить систему обучения музыкантов в Германии и в России?
─ В России, в мое время, когда я жила там, была феноменальная система обучения музыкантов. Какая она сейчас, я не знаю, но надеюсь, что остается одной из лучших, потому что, по-прежнему, существует система специальных музыкальных школ, где у тебя на четвертом этаже общеобразовательные предметы, а на третьем, музыкальные. И все это вместе состыковано, продумано. Таких школ в Западной Германии не было вообще, а в ГДР только три или четыре, не больше. И получить хороших педагогов было очень сложно. Опять же, в России очень высокий уровень преподавания в консерваториях. Я невероятно благодарна, за то, что у меня в консерватории были просто феноменальные, уникальные педагоги. Однако, когда я жила еще в Советском Союзе, все это воспринималось как вполне естественная вещь. И только когда я приехала в Германию, то с удивлением обнаружила, что уровень камерной музыки в том же Петербурге был заметно выше.
Но это было 25 лет назад! С тех пор в Германии многое поменялось. Появились свои выдающиеся педагоги. Кроме того, сюда приехали замечательные преподаватели из России, с теми традициями, с той культурой, в которой я как раз жила и училась. И естественно, это дало свои плоды, например, российские педагоги воспитали плеяду феноменальных виолончелистов и скрипачей в Германии.
─ Вот видите, какое взаимопроникновение культур! Кстати, и вы прилагаете к этому усилия. Можно поздравить вас с большим начинанием, вашим новым фестивалем юных музыкантов…
─ Да, третьего ноября в одном из залов Staаtsоper пройдет первый концерт юных одаренных музыкантов... Знаете, я люблю преподавать маленьким детям, ставить им руки. У меня фортепианная школа Генриха Нейгауза, и я пытаюсь дать им то, чему научилась сама. И вот, когда у меня в голове «завертелся» проект такого фестиваля, то, в первую очередь, я думала о том, как дать мотивацию маленьким детям, где найти сцену, большую сцену, чтобы они могли показать себя. Понятно, что речь идет только об очень талантливых юных музыкантах. И это, скорее всего, не совсем фестиваль, это серия концертов «Berliner Endeckungen», которая будет проходить целый год, каждые несколько месяцев. Одаренные дети, или же их родители, имеют возможность написать нам и послать видео. Мне кажется, такие концерты — это самая замечательная мотивация для любого юного дарования.
─ Что ж, остается только пожелать успеха вашему новому начинанию!
Сергей ПАНКРАТОВ.
Об этом говорит Германия:
Германия: Во Франкфурте, при строгих условиях, открылась художественная арт-ярмарка
Германия: Дети заражаются коронавирусом намного чаще, чем известно
Федеральный министр труда Германии: «Расширьте доступ к Hartz IV»
