В 1838 году вышла большая статья известного немецкого критика Фарнгагена фон Энзе («Jahrbucher fur wissenschaftliche Kritik», октябрь, 1838 г.), посвященная Пушкину. В ней автор назвал «Евгения Онегина» «вещью, ни с чем несравнимою, читая которую вы должны сказать, что здесь перед вами Пушкин и только Пушкин». Литературоведы давно уже ставят поэта в один ряд с такими титанами мировой литературы, как Гомер, Данте, Шекспир. Благодаря труду переводчиков весь мир имеет возможность познакомиться с неповторимым творчеством великого русского поэта. Одним из таких людей является Флориан Вутев, представивший в 2012 году на суд французской просвещенной публики авторский перевод «Евгения Онегина».
— Уважаемый Флориан, известно, что первый перевод поэзии Пушкина на французский язык относится к восходу славы поэта — к 1823 году... Что подвигло вас сегодня взяться за столь сложную задачу?
Действительно, это оказалось для меня настоящим вызовом, который – как ни странно – я бросил себе сам. Как дошел до безумной затеи — сделать новый перевод «Евгения Онегина», который до меня уже не раз переводили на французский? Признаюсь, я не всегда был очень разумным человеком...
— Думаю, нашим читателям будет интересно узнать вас поближе. «Ведь талант — это подробности», как однажды точно заметил небезызвестный вам Михаил Жванецкий.
Я родился и вырос в Болгарии, получил там образование. После гимназии с преподаванием на французском языке окончил высший институт... экономики. Однако никогда не работал экономистом, поскольку стал... артистом балета. К моменту завершения своей двадцатилетней балетной карьеры я уже жил во Франции и был в поисках новой профессии. Желая улучшить свой русский, вернулся на студенческую скамью — сначала это был университет в Кане, затем парижская Сорбонна. По завершении учебы стал, к сожалению, не русистом, а... бухгалтером в модном парижском универмаге. В довершение замечательного беспорядка в моей профессиональной жизни, я слишком рано привык посвящать часы досуга тому, что по–французски называется «скрипка Энгра», а по–русски — «любимое хобби». В моем случае — это художественный перевод всевозможных поэтических произведений. Может, именно «немота» Терпсихоры всегда побуждала меня, покорного слугу музы танца, к данной творческой деятельности, неотделимой от дара слова...
— Вспоминая слова французского критика Сен–Жюльена, что русский язык — «самый трудный из всех европейских», хотелось бы узнать, разделяете ли вы его точку зрения?
Каждый язык по–своему труден и прекрасен, плюс семантически колоритен. К примеру, сначала я делал переводы с разных иностранных языков на болгарский. Позже, когда жил и работал в Германии, — на немецкий, а с тех пор, как окончательно обосновался во Франции, — на французский. Об этих литературных забавах почти никто не знал, ибо в планах никогда не стояла цель их публиковать. То же самое было и с моим переводом «Евгения Онегина»: я начал работать над ним просто так, для удовольствия, и даже не знал, дойду ли когда–то до финиша. Но после завершения работы над первой главой я показал свой перевод некоторым французским русистам, и они единодушно решили, что нужно доделать начатое и искать издателей.
— Хорошо известно, что переводами стихотворений А. С. Пушкина занималась, в том числе и Марина Цветаева в пору ее жизни во Франции. Наверняка, они вам знакомы?
Для меня Марина Цветаева — не только великий поэт, но также непревзойденный переводчик пушкинской поэзии на французский. Я познакомился с ее переводами, уже будучи переводчиком русской поэзии, и очень обрадовался, узнав о единстве наших интересов.
Как и Цветаева, я стараюсь, прежде всего, воспроизвести всю звукопись подлинника с его рифмами и стихотворными размерами. Для Марины Ивановны и для меня в переводе более важно соблюдать эмоционально–образную точность текста, нежели лексико–синтаксическую. С целью сохранить рифмы и ритм, переводчик неизбежно отдаляется от дословности. Его задача — иными средствами передать читателю те чувства, что он испытывает сам, и изобразить те же картины, которые стоят у него перед глазами. Переведенная поэзия должна остаться поэзией, а не превращаться в ее «пересказ». Именно так делает Цветаева. Меня такой подход глубоко трогает, поскольку это и мое переводческое кредо...
— Как мне стало известно из интервью, недавно вы перевели труднейшую (даже для чтения в оригинале) цветаевскую «Федру» — поэтическую пьесу о трагической любви царицы–мачехи.
Да, двуязычное издание цветаевской «Федры» в моем переводе вышло из печати в июле 2020 года. Оригинальный текст пьесы изобилует архаизмами, старославянскими или диалектными словами и оборотами, а также сложными существительными и прилагательными. Поэтому он очень труден для многих русскоговорящих читателей. Для переводчика это, конечно, является дополнительным вызовом. Необходимо владеть двумя языками — русским и французским — на высоком университетском уровне. Но и этого не достаточно. Еще нужна беспредельная любовь к поэзии, а также огромное терпение и вера в то, что невозможное станет возможным.
— Флориан, прибегали ли вы в процессе своей четырехлетней работы над «Евгением Онегиным» к сторонней ее оценке? Кто ваши «судьи» — близкие друзья, собратья по перу или супруга–француженка?
Можно сказать, все началось с супруги. Мне очень хотелось познакомить ее с «Евгением Онегиным», одной из моих настольных книг. Но она не знает русского. Я читал ей уже существующие переводы, но она качала головой: «Мне непонятно, где нужно смеяться, где переживать и восхищаться?...». Тогда я стал читать ей вслух по–русски, объяснять и переводить в прозе... Читал, читал, «а все без толку...». Однажды она предложила: «Попробуй перевести в стихах! Ты сумеешь!» И я попробовал... После этого она просто запретила мне впредь читать ей чужие переводы... Тогда у меня появились силы довести дело до конца. В 2012 году книга вышла в парижском издательстве La Bruyère. «У переводчиков тоже бывают музы!» — писали московские журналисты по поводу презентации моего перевода «Евгения Онегина» на семинаре «Пушкин и Франция» в МГУ им. Ломоносова 6 июня 2017 года.
Хочу заметить, что, работая над «Евгением Онегиным», я читал русскую литературную критику об этом романе в стихах и пользовался ценными советами своих бывших университетских преподавателей... Чужие переводы меня не интересовали.
— Есть ли у вас любимое пушкинское произведение? Или их несколько?
Я преклоняюсь перед Пушкиным и всем, что он сотворил. Но особенно дорожу одним стихотворением, никогда не публиковавшимся при жизни поэта. Очень личное и сокровенное, оно адресовано жене Наталье. «Пора, мой друг, пора! покоя сердце просит...».
К слову, у переводчиков тоже случаются любопытные истории. Моя добрая знакомая Мари–Од Альбер–Чепик, вдова художника с мировой славой Сергея Чепика, выполнившего цикл картин для собора Св. Павла в Лондоне, подарила мне литографию, сделанную ее покойным мужем: Пушкин при свече в кабинете. Внизу — стихотворение «Пора, мой друг, пора!» Я всмотрелся в рисунок и неожиданно в голове родился перевод этих строк... Было 31 октября 2015 года, ближе к полуночи...
— Кто были те счастливчики, которым довелось услышать эти строки непосредственно во Франции, в Париже? Чьи отзывы вы наиболее цените?
Стихотворение «Пора, мой друг, пора!» прозвучало в моем переводе тремя месяцами позже во время радиопередачи, в которой я рассказывал о своей работе над «Евгением Онегиным», а Мари–Од — о творческом пути Сергея Чепика.
Если же говорить об «Онегине», то в моем окружении были счастливчики, которым повезло познакомиться с переводом еще до выхода книги. Кстати и здесь не обошлось без «случайностей». Еще одна моя добрая знакомая — меценатка Эвлин Стрешински, к сожалению, скончавшаяся три года назад, организовала в марте 2012 года музыкально–поэтический вечер, на котором драматические актеры читали отрывки из моего перевода, а оперные певцы исполняли фрагменты из одноименной оперы Чайковского. За фортепиано был пианист и композитор Сергей Дрезнин, один из известных сегодня во Франции, Германии и России. Зрители искупали нас в овациях, а затем в течение нескольких месяцев ждали выхода книги.
Однажды, после одной из презентаций «моего» «Онегина», во время раздачи автографов, я получил неожиданный комплимент от Даниель Кризер, доцента и искусствоведа из Лувра: «Вы сумели соединить богатство русской душевности с изяществом французской словесности. Ваш перевод позволит этому великолепному произведению стать достоянием для всех нас, не владеющих русским языком». И шутливо добавила: «Благодаря вам у нас нет нужды изучать русский...».
На одном из литературных вечеров, посвященных моему переводу, дирижер и композитор Жан–Поль Пенэн поделился со мной: «Благодаря вашему переводу я открыл для себя героя, который значительно отличается от циничного негодяя, намаранного Чайковским. К счастью, на его партитуре это никак не сказалось...».
Одна из главных целей моей работы над «Евгением Онегиным» — это стремление познакомить профессионалов и любителей оперного искусства с литературным источником одноименной оперы Чайковского. Мне хотелось во всей полноте раскрыть им всю многогранность мира, изображенного в романе, которую композитор не смог вместить в пространство своих «лирических сцен».
На книжных салонах меня часто спрашивают, в чем отличие именно моего перевода «Евгения Онегина»? Могу здесь процитировать замечание Екатерины Эткинд, дочери Ефима Эткинда, председателя Ассоциации Друзей Пушкина в Париже: «Другие переводы сделаны для специалистов и филологов. Перевод Флориана сделан для удовольствия читателей...».
Без ложной скромности — мне по душе такая оценка. Работая над текстом, я мало заботился о том, что скажут специалисты и критики. Я думал лишь о том, что поймут и почувствуют мои будущие читатели.
Это произведение — своего рода святыня для русских, поэтому я старался по–максимуму щадить слух тех из них, кто отлично владеет французским. Надеялся, что в моем переводе для них снова прозвучит голос Пушкина со всеми его интонациями и оттенками. Вот как высказался по этому поводу Владимир Сергеев, покинувший нас полтора года назад блестящий переводчик и председатель Ассоциации «Глагол» в Париже: «Мы, русские, так говорим о переводе: он сродни женщине. Когда она красива — она неверна, а когда верна — она некрасива. Ваш перевод — это женщина, которая и красива, и верна... ». Я был тронут и польщен такой искренностью.
— Недавно «ваш» «Евгений Онегин» вышел отдельным изданием в Париже? Можно ли его приобрести?
В октябре прошлого года мой дополненный перевод вышел в свет — причем впервые во Франции на двух языках, в издательстве Vibration Éditions. Книгу можно приобрести на сайте издательства: https://www.vibration–editions.com. Благодаря международному стандартному книжному номеру ISBN : 978-2-490091-39-3, ее также легко найти в интернете.
— Относительно недавно вы представили на суд франкоязычных читателей авторский перевод «Федры» Марины Ивановны Цветаевой. Почему именно эта пьеса?
Ранее она уже была переведена Жаном–Пьером Морелем, правда, в прозе. Книга вышла в издательстве Actes Sud в 1991 году, но давно исчезла из продажи. Директор издательства Vibration Éditions Жан–Марк Колле и директор двуязычной коллекции Валентина Чепига предложили мне сделать новый перевод, но уже в стихах. Новая цветаевская «Федра» была издана три года назад...
Каролин Беранже, автор предисловия к этому двуязычному изданию, специалист по творчеству Марины Цветаевой и преподаватель в Канском университете, так оценила мою работу: «Переводчик Флориан Вутев обуздал цветаевский ураган, бушующий в этой „Федре“. Его перевод насыщен кислородом, в нем дышится полной грудью. Читателя ожидает удивительная кавалькада». Интерпретацию знаменитого античного мифа, воплощенного в поэзии Цветаевой, и в моем стихотворном переводе можно найти на тех же сайтах, где и «Онегина», благодаря ISBN : 978-2-490091-13-3.
— В послужном списке переведенных вами произведений поэтов Серебряного века есть еще одно знаковое имя — Николай Гумилёв. На вопрос учителя гимназии: «Чем замечательна поэзия Пушкина?», он ответил одним словом: «Кристальностью!»
Ясность и простота пушкинской поэзии сочетается с ее изяществом и блеском. Не случайно юноша Николай Гумилёв назвал ее «кристальной». И не случайно директор царскосельской гимназии, поэт Иннокентий Анненский, вступился за этого нерадивого, едва не исключенного из учебного заведения ученика, поскольку «он пишет стихи...»
Во Франции, где Гумилёв жил и учился в Сорбонне, им написаны многие поэтические произведения, но он надолго остался в тени своей знаменитой супруги Анны Ахматовы...
Издательство Vibration Éditions отметило 100–летие со дня смерти Гумилёва, расстрелянного 26-го августа 1921 года, поэтическим сборником на двух языках в моем переводе. Его тоже можно найти, благодаря ISBN: 978-2-490091-37-9.
Варвара ГОЛИЦЫНА.
Об этом говорит Германия:
Когда нужен апостиль и где его получить
Дигитальный блэкаут в Германии — в 2024 сокращено финансирование дигитальных проектов
Будут ли депортировать членов преступного клана
В Германии скоро не останется магазинов Saturn
Германия — В каком количестве фрукты превращаются в яд для организма
Германия — Как держаться, если денег нет
Иностранные дипломы — процедура признания в Германии
Сколько зарабатывают депутаты, министры и канцлер в Германии
Amazon VISA в Германии — хаос вокруг прекращения действия кредитной карты
Большой штраф за открытое окно в машине
Любимый производитель натуральной косметики закрывает все филиалы в Германии
